Творческое супернатуральное 4

[litut]

Название: Наказание господне
Автор: Льдинка
Фендом: СПН
Тамлайн: 5-03. Спойлер.
Саммари: Преусловутый поход в бордель с точки зрения несчастного ангела.
Персонажи: Кастиэль, Дин и девушки.
Отказ: Все принадлежит не нам.

Это наказание, ниспосланное господом для воинства небесного, иногда просто меня убивает. Как и положено наказанию.

Ведь не безграмотный же он, я точно знаю. Он библию читал. И я ни за что не поверю, что он пропустил этот момент. С его-то избирательным вниманием.

Память у него тоже избирательная. То, чего он знать не хочет, он забывает искренне и напрочь.

— Ты же способен быть настоящим мужчиной! Захария — страшнее, точно тебе говорю!

И что мне делать? Напомнить о Клэр Новак? Процитировать библию, или перечислить заповеди?

Первый вариант — мрачная тоска, второй — скука, третий — раздражение, и ощущать что-либо из этого перед боем нет ни малейшего желания. Мне совершенно не удается ни в чем его убедить. До сих пор не понимаю, почему он иногда соглашается выполнять мои просьбы. Некоторые. Не все. Просьбу остаться дома он не услышал.

Я собираюсь окунуться в человеческий порок из-за нежелания добавлять к своей тоске тоску несносного смертного. Как он там говорит? Офигеть? Да, действительно.

— Кас, да спорим, ты будешь в восторге?

Скучаю по временам, когда можно было напомнить ему об аде и ничего не почувствовать.

Здания похожи на болотные цветы с гнилостным ароматом. Разумеется, мы оказываемся в сердцевине самого мерзкого. Темных нот столько, что начинаю различать отдельные полутона — похоть, жадность. Миазмы разлагающихся душ. Ничего, способного хотя бы успокоить, не то, что восхитить. Его неожиданно чистая радость — как порыв свежего ветра. И как можно здесь испытывать подобные эмоции?

— Здоровское местечко!

За что мне это.

Блудницы скользят по залу эдемскими змеями. Ловлю себя на том, что не могу оторвать от них взгляда. Завораживающая мерзость. Я это словосочетание вычитал в книге. Теперь понял, что оно означает.

Чистая радость переполняет его глаза, выплескивается на лицо — в улыбку. Хоть кому-то хорошо. Цепляюсь за эту радость, как птица за восходящий воздушный поток. Дышать становится легче. А Дин улыбается, склоняется все ближе и ближе. Выплескивает свою радость на меня.

— Расслабься!

— Это вместилище порока. Мне здесь не место!

Последняя отчаянная попытка расставить все по местам, разумеется, проваливается. Почему с ним можно только грубой силой? Впрочем, нет, силой тоже нельзя.

— Эй, ты же восстал против рая? Порок — это компенсация!

Господи, ну что он от меня хочет?

— Привет! Как тебя зовут?

Откровенная порочность блудницы в смеси с невинным детским любопытством оглушают, пробирают до самого дна. Понимаю, что сосуд колотит мелкой дрожью. Наверное, так себя чувствуют люди, когда тонут. Или когда поддаются соблазну. Уже почти решаюсь оказаться где-нибудь не здесь, лучше в старом доме, там очень спокойно. Но Дин спасает меня от морока.

— Кас! Его Кас зовут. А тебя?

Сосуд по-прежнему трясет, и я ничего не могу с этим поделать. Мне плохо. Имя блудницы даже уже не смущает. Тем более что оно не настоящее.

Дин повторяет какие-то инструкции — и улыбается. Так чисто он при мне не улыбался никогда. Я бы лучше остался, и посмотрел на эту улыбку, но человек безжалостен. Он снова смотрит мне прямо в душу.

— Тебе придать ускорение?

Вот за что он со мной так?

Послушно иду вслед за женщиной вглубь здания. А что мне еще остается?

Блудница издает мурлыкающие звуки. Зверь в человеческом обличии, только звери могут быть настолько бесстыдны. Она смеется и говорит: «Мяу». И делает такой вид, будто хочет, чтобы ее погладили. Кажется. Я уже ни в чем не уверен. Но ведь это же человек! Я вглядываюсь сквозь пелену смятения — должно в ней быть хоть что-то! На чем-то основано хотя бы ее любопытство?

И, кажется, нахожу. Спросить?


Ой.



Дин уже не улыбается. Он хохочет во все горло, и тащит меня — на свежий воздух, к свежим мыслям, к своему смеху. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

И все-таки — что его так развеселило?

Конечно, он не отвечает. Он очень редко что-то объясняет. Во всяком случае, понятно. Воистину наказание господне.

Наказание смеется так, что его тело не выдерживает, и приходится долго восстанавливать дыхание.

А я неожиданно понимаю, что тоска меня больше не мучает. И даже встреча с архангелом, который меня один раз уничтожил, кажется чем-то не слишком значительным. После встречи с человеческими блудницами сомневаюсь, что сам Люцифер меня сможет особенно удивить.

— Я так уже годы не веселился, — говорит Дин.

Я касаюсь собственного лица. Значит, веселье — это вот так?

Пожалуй, он был прав. Я действительно в восторге.